Помню серую мглу сумерек... хриплый крик Тучкова
и нечленораздельный возглас... следователя, который все время целился
поверх моей головы в окно маленьким браунингом. Архиепископ Николай
вошел, взглянул... на меня и остановил внимательный взгляд свой на
следователе... Утомленные глаза были холодно-строги. Встав со стула,
следователь разразился такими воплями, что звякнули стекла дверей
и окон. Высокопреосвященный Николай властно прервал его: "Выпейте
валерьянки и успокойтесь. Я не понимаю звериного рычания и буду отвечать
вам тогда, когда вы будете говорить по-человечески. И спрячьте вашу
игрушку"... Следователь спрятал револьвер и вежливо стал спрашивать
владыку... Во время этого допроса владыке удалось совершенно обелить
Сергея Павловича Мансурова...
Памяти священномученика Николая (Добронравова) …
Священномученик Николай родился в 1861 году в селе Игнатовка Московской
губернии в семье священника Павла Добронравова. В 1881 году он окончил
Московскую духовную семинарию, в 1885-м - Московскую духовную академию
и преподавал богословие и Священное Писание в Вифанской духовной
семинарии. Женился. Был рукоположен во священника и служил в храме
Александровского военного училища в Москве. После революции 1917 года
и закрытия училища отец Николай был переведен в храм Всех Святых на
Кулишках. Он стал одним из активных участников Поместного Собора
1917-1918 годов; возведен в сан протоиерея.
19 августа 1918 года сотрудники ЧК во главе со следователем Реденсом
пришли к дверям храма и потребовали от отца Николая, чтобы он выдал им
ключи. Тот вежливо ответил, что при обыске храма необходимо присутствие
председателя приходского совета. После такого ответа Реденс немедленно
арестовал священника и отвез в тюрьму ЧК на Лубянку.
Во время обыска чекисты обнаружили дневники священника с краткими
заметками, касающимися, в частности, восстания большевиков 3-5 июля 1917
года в Петрограде, а также сопротивления большевикам юнкеров в ноябре
1917 года. Под датой 2 (15) ноября 1917 года протоиерей Николай записал:
«Страшный день сдачи большевикам». Допрошенный относительно всех этих
событий он ответил, что в июле 1917 года действительно выезжал
в Петроград по вызову Святейшего Синода для участия в предсоборных
совещаниях. В подавлении восстания большевиков никакого участия не
принимал, находясь в это время на совещании, также и в выступлении
юнкеров; как настоятель храма училища лишь принимал участие в похоронах
юнкеров и офицеров, погибших в Гражданской войне.
По окончании следствия Реденс написал заключение: «Из допроса
гражданина Добронравова я вынес впечатление, что он принимал участие
в политической жизни... хотя у меня нет материалов, дабы установить его
роль в событиях июля 1917 года, а также в октябрьской революции; из
всего же видно, что это вредный для революции "тип", который, будучи на
свободе, наверняка спокойно сидеть не будет. Поэтому предлагаю отправить
его в концентрационный лагерь». Однако такой «юридический» вывод не был
принят его начальством, руководители ВЧК отправили дело на
доследование, которое ничего не дало, и 16 апреля 1919 года было принято
решение: поскольку явных улик против священника нет, его следует
освободить.
В начале 1921 года протоиерей Николай был назначен настоятелем
Крутицкого Успенского собора. К этому времени он овдовел и вскоре был
пострижен в монашество и хиротонисан во епископа Звенигородского,
викария Московской епархии. В 1922 году были арестованы многие архиереи
из числа тех, кто не согласился поддержать обновленцев*, среди них был
и епископ Николай. Власти приговорили его к одному году ссылки
в Зырянский край.

По
возвращении в Москву он был возведен в сан архиепископа. Владыка стал
одним из ближайших сподвижников Патриарха Тихона, оказывая ему помощь
в защите Церкви от натиска обновленцев. В 1924 году он был назначен
архиепископом Владимирским и Суздальским. После кончины Патриарха Тихона
владыка стал одним из ближайших помощников Местоблюстителя Патриаршего
престола митрополита Петра. Впоследствии, когда под давлением ОГПУ
возник григорианский раскол* и архиепископ Григорий добивался того,
чтобы Местоблюститель передал церковное управление церковной коллегии,
Местоблюститель первым в списке архиереев, которым он выражал абсолютное
доверие, поставил имя архиепископа Николая, зная его как исповедника,
человека твердых убеждений и усердного труженика на ниве церковной.
Реализуя общий план по разгрому Церкви, ОГПУ в ноябре 1925 года
арестовало одиннадцать архиереев из числа ближайших сподвижников
митрополита Петра и среди них - архиепископа Николая.
В то время руководителя антицерковной политики ОГПУ Тучкова болезненно
волновал вопрос о так называемом «завещании» Патриарха Тихона,
Патриархом не подписанном, однако после его смерти опубликованном.
Церковный историк Сергей Павлович Мансуров написал письмо
Местоблюстителю, обосновывая в нем необязательность с канонической точки
зрения следования «завещанию», и теперь следователь настойчиво
добивался от архиепископа Николая ответа, что тот знает об этом письме,
требуя, чтобы тот оговорил непричастных к этому делу людей. Однако
разумные и спокойные ответы архиепископа убедили его отказаться от этой
попытки.
Священник Сергей Сидоров, арестованный по тому же делу, вспоминал
впоследствии: «На первом моем допросе в ноябре 1925 года следователь
потребовал от меня выдачи автора письма к митрополиту Петру. Я отказался
его назвать, и Тучков потребовал очной ставки моей с архиепископом
Николаем. Помню серую мглу сумерек... хриплый крик Тучкова
и нечленораздельный возглас... следователя, который все время целился
поверх моей головы в окно маленьким браунингом. Архиепископ Николай
вошел, взглянул... на меня и остановил внимательный взгляд свой на
следователе... Утомленные глаза были холодно-строги. Встав со стула,
следователь разразился такими воплями, что звякнули стекла дверей
и окон. Высокопреосвященный Николай властно прервал его: "Выпейте
валерьянки и успокойтесь. Я не понимаю звериного рычания и буду отвечать
вам тогда, когда вы будете говорить по-человечески. И спрячьте вашу
игрушку"... Следователь спрятал револьвер и вежливо стал спрашивать
владыку... Во время этого допроса владыке удалось совершенно обелить
Сергея Павловича Мансурова...
Когда рассеялись ужасы сидения в тюрьме, то мне удалось узнать
подробности пребывания владыки Николая на Лубянке. Я с ужасом узнал об
издевательствах над ним, о его сидении в подвале тюрьмы и о постоянных
ночных допросах. И с тем большей благодарностью я склоняюсь перед
величием его духа, благодаря которому владыке удалось спасти многих
и сохранить многие церковные тайны. В московской тюрьме особенно ярко
выявился его строгий и правдивый лик, смелый лик человека, забывающего
о себе и готового к смерти за веру.
Много благодарен я ему лично за свою судьбу. К 8 января 1926 года
у меня было двадцать три допроса, всю ночь под 9 января я был почти под
непрерывным допросом. Утомленный и нравственно и физически, я готов был
сдаться на требование следователей, готов был наклеветать на себя
и друзей. Пробило четыре часа утра, когда меня вызвали к следователю.
Его допрос вертелся на одном месте, он обычно требовал выдать людей,
непричастных к письму митрополиту Петру. Привели архиепископа Николая.
"Я требую, - сказал владыка, - чтобы вы оставили в покое Сидорова. Я его
знаю как нервнобольного человека, а вам, - обратился он ко мне, -
я запрещаю говорить что бы то ни было следователю властью епископа".
Меня увели в коридор, я слышал неистовую ругань следователя.

Вряд
ли эти мои строки будут прочтены... но если... близкие прочтут их,
пусть они склонятся перед дивным ликом архиепископа Николая, некогда
в застенках ГПУ избавившего меня от самого большого несчастья - от
выдачи друзей врагам веры и Церкви».
21 мая 1926 года Особое совещание при Коллегии ОГПУ приговорило
архиепископа Николая к трем годам ссылки в Сибирь. После окончания срока
владыка поселился в Москве.
Во время гонений 1937 года власти ставили своей целью уничтожение
большинства священно- и церковнослужителей и допрашивали тех, кто мог бы
стать свидетелем обвинения. 10 ноября 1937 года сотрудники НКВД
допросили двух московских священников, которые дали показания,
оговаривающие архиепископа Николая. 27 ноября власти арестовали владыку
и заключили в Бутырскую тюрьму. На допросе архиепископ отверг все
выдвинутые против него обвинения.
7 декабря 1937 года тройка УНКВД по Московской области приговорила
владыку к расстрелу. Архиепископ Николай (Добронравов) был расстрелян
10 декабря 1937 года, за пять дней до того, как ему должно было
исполниться семьдесят шесть лет, и погребен в безвестной общей могиле на
полигоне Бутово под Москвой.
*Обновленцы и григориане - расколы в Русской Православной Церкви
начала - середины 20-х гг. XX в., созданные ОГПУ с целью уничтожения
Русской Православной Церкви. Их архиереи и клирики были запрещены
в священнослужении священноначалием Русской Церкви. В 1940-х годах были
упразднены НКВД, признавшим их деятельность для целей государства
неэффективной. - Ред.
Илл.:
Архиепископ Николай (Добронравов). Бутырская тюрьма. 1937 год
Выписка из протокола заседания тройки НКВД. «Постановили: РАССТРЕЛЯТЬ»
Заключение из протокола допроса: «Из допроса гражданина Н. Б.
Добронравова я вы<нес> впечатление, что он принимал участие
<в> политической жизни, доводом служит <на> йденное у него
возвание, где призывается <к> борьбе против советской власти, за
освобождение Церкви, у меня нет материалов, дабы установить его подлиную
роль в событиях <> 1917 года, а также и в октябрьской революции,
из всего же видно что, это вредный для революции «ТИП», который будучи
на свободе наверное спокойно сидеть не будет, поэтому предлагаю
отправить его в Контрационный лагерь».
(Орфография и пунктуация оригинала. - Ред.)
Полные тексты житий новомучеников
опубликованы в книгах «Жития новомучеников и исповедников Российских ХХ
века, составленные игуменом Дамаскином (Орловским). Январь-Июнь. Тверь,
2005-2008» и других и размещены на сайте:
www.fond.ru.
Для желающих приобрести книги: тел.: 8 (916) 032 84 71 или e-mail: at249@yandex.ru
http://www.foma.ru/article/index.php?news=6463